Роман Серебряный: Журналистская этика в сети: границы разумного

Роман Серебряный

Как устроена медиаэтика, какими документами она регулируется?

Международная федерация журналистов на 30-ом конгрессе, в 2019 году приняла новую хартию, которая регламентирует поведение журналиста с точки зрения этики. Мы на Федеративном Совете (руководящий орган Союза журналистов России) тоже её утвердили, и все журналисты, которые вступают в Союз, должны с этой хартией ознакомиться. Ранее они следовали “Кодексу профессиональной этики российского журналиста”.

Какие основные нарушения этических норм сейчас присутствуют в сетевой журналистике? Может быть, вы приведёте примеры?

Плагиат — в сетевом пространстве с ним особенно непросто. Как правильно указывать ссылку? Законодательство говорит, что на информагентство ссылаться обязательно. Искажение авторского текста без указания первоисточника — воровство. Однако это нельзя рассматривать как нарушение авторского права, ведь там, что называется, заменены десять слов. 

Частая история, связанная с развитием социальных сетей — кликбейт. У нас много громких заголовков, которые обманывают, не соответствуют содержанию текста. Все хотят привлечь внимание, однако иногда это неоправданно и неразумно. 

Самая тяжёлая проблема в передёргивании, вырывании информации из контекста. Я понимаю, журналистам нужно что-то “жаренное”, но слова, вырванные из контекста, приобретают иной смысл. Потом их сопоставляют с комментариями других людей, и это превращается в совершенно не то, что ты имел ввиду. Поэтому я всегда пишу параллельную аудиозапись. Когда-то был инцидент с изданием “Коммерсантъ”: они делали со мной интервью и убрали половину слов. Я говорил о том, как Союз борется с плагиатом — а у них получилось, что Союз ничего не делает. Тогда я воспользовался своей записью разговора, и они исправили текст. 

Бывают ли ситуации, когда то, что законом не запрещено, считается неприемлемым с точки зрения этики?

У “Forbes” был материал про Сергея Железняка (бывшего тогда вице-спикером Государственной Думы) о том, что у этого “патриота” недвижимость за рубежом, и дочки там учатся. Опубликовали суммы за обучение, названия стран, имена, фотографии из социальных сетей. С одной стороны, это общественно значимая информация о том, что человек, занимающий такой пост в Государственной Думе и продвигающий патриотические идеи, строит личную жизнь несоответствующим образом. А с другой, насколько это подвергает опасности его семью, нужно ли вообще публиковать адреса и фотографии, даже если они взяты из открытых источников вроде ВКонтакте? Может, достаточно было указать названия стран, университетов и суммы? Ведь это касается не лично Сергея, а его близких. Журналист должен подтверждать слова данными, но также видеть границы частной жизни. 

Как создать для журналиста эти границы?

Хартия и кодекс носят рекомендательный характер, это не закон, который требует исполнения, и за нарушение которого наступают санкции. Этика — дело добровольное. Хочешь — ставишь ссылку, хочешь — нет, или пишешь кликбейт, обманываешь читателя. Просто рискуешь тем, что аудитория от тебя отвернётся. Каждая ситуация, касающаяся этики, рассматривается индивидуально. Познер в программе, где было много китайцев, сказал: “…я окосел…”. Было разбирательство, потому что кто-то из граждан увидел здесь этические нарушения. И Познер извинился. Видеть границы — это сугубо личное, но хартия и кодекс помогают человеку поступить правильно. 

Всегда ли эти документы могут помочь журналисту сделать выбор? Возможно, бывают неоднозначные случаи?

Бывают тяжёлые ситуации с военными корреспондентами. Бежать спасать кого-то с пресс-картой или выполнять свою работу? Иногда начинают использовать военных корреспондентов для решения вопросов освобождения пленных, доставки груза. Что делать? Ты должен освещать конфликты с разных точек зрения, быть нейтральным. А если начинаешь работать на одну из сторон — ты перестаешь быть журналистом. Но в экстренных ситуациях любой журналист с хорошим воспитанием должен помнить, что ни один материал не стоит человеческой жизни.

Есть ли в области этики проблемы, вызванные современными технологиями?

Появилась иммерсивная журналистика, журналистика погружения — когда в виртуальном пространстве полностью реконструируется какой-то объект. Например, у РИА Новостей в РИА.lab есть такие проекты. Из последнего: журналистское расследование “Чудо на кукурузном поле”. Вокруг того случая (посадки самолёта в кукурузном поле) было много теорий, и вот журналисты реконструировали всю ситуацию. 

Технологии привели к появлению deepfake. И, если это реконструкция трагедии, можно ли показывать смерть в этом виртуальном пространстве? Может, должны быть возрастные ограничения?

Есть пранк. Раньше подделывали голос, а сейчас, даже общаясь с человеком по видеосвязи, нельзя быть уверенным, что это именно он. Как пример: блогер из Уфы, который сделал клип песни “Трава у дома” в исполнении Илона Маска. Эти технологии уже доступны массово, есть платные и бесплатные приложения для телефона. Поэтому вопросов этики в цифровом пространстве всё больше, например, можно ли журналистам добывать информацию с помощью пранка?

А нет ли проблем в структуре самих СМИ, что может негативно влиять на этическое поле?

Главная проблема сейчас в медиа, на мой взгляд — отсутствие института редакторов, которые сами, возможно, прошли журналистский путь и знают, как никого не обидеть, а, при этом, сказать по существу, написать между строк. Это было в традициях советской журналистики. Сейчас доминируют медиаменеджеры и продюсеры, у которых другие цели — зарабатывание денег, показатели. 

СМИ всё больше становятся однополярными. Одни абсолютно оппозиционны, у них лишь критика, будто ничего хорошего в мире не происходит. У других, наоборот, сплошное “ура, ура”. Люди сейчас, в основном, хотят читать не объективную информацию, а ту, в которой смогут найти подтверждение своей точки зрения. Это приводит к манипуляции контентом, когда СМИ транслируют мнение, а не дают возможность увидеть ситуацию с разных сторон и сделать собственный вывод. 

Как думаете, почему однополярная журналистика стала актуальнее объективной?

Есть множество факторов, которые привели к этому. Долгое время росло недоверие к традиционным СМИ. В пандемию ситуация изменилась, потому что колоссальное количество фейков было именно в социальных сетях и мессенджерах. Так что доверие к традиционным СМИ, занимающимся фактчекингом, выросло — людям не нужно самим искать разные мнения и анализировать их. Также влияние оказывают социальные сети и поисковые машины. Есть два явления: “фильтр-пузырь” и “эхо-камера”. За счёт цифровизации больших объёмов информации, поскольку мозг не готов воспринимать её всю, происходит фильтрация — человек получает результат, близкий к его интересам. К тому же, у нас почти все средства массовой информации зависят от источника финансирования.

Готовясь к интервью, я вспомнила о ситуации с угоном самолёта в 2019 году, когда некоторые СМИ опубликовали фото не того человека, якобы угонщика. Помните ли вы подобные громкие случаи, вызванные отсутствием фактчекинга?

Была такая история с “Комсомольской правдой”, когда они написали о смерти Хворостовского ещё до того, как это произошло. И везде это перепостили: в других СМИ, в социальных сетях. “Это же “Комсомольская правда”, наверное, они проверили”. Потом выяснилось, что это ложь, непроверенные факты, и они всё удалили. Насколько я знаю, автора текста не уволили. Девушка извинилась перед супругой Хворостовского, найдя её страницу в Фейсбуке. И тут же появляется вопрос: почему ты этого не сделала, когда пришла информация о смерти, почему сразу не проверила данные? Когда идёт погоня за “жаренной” информацией, журналисты иногда забывают, что её надо проверять. Я считаю, что таких нужно наказывать.

Как, например?

Как минимум, отправлять журналиста на переподготовку, на время лишать его возможности писать материалы или сделать выговор. Я не говорю, что его надо увольнять — как представитель Союза журналистов, я против таких репрессивных мер. Но считаю, такие инциденты говорят о низкой квалификации сотрудника, а значит, он должен ещё подучиться, сдать дополнительные экзамены. Просто, например, не за счёт редакции, а за свой. 

С приходом дипфейков стало очень тяжело проверять информацию. Поэтому человек из медийной сферы должен регулярно проходить курсы повышения квалификации. Например, в юридической среде такой документ действителен три года, потому что законодательство меняется. Журналист имеет право на ошибку, но ему надо понять, в чём она состояла, и как её избежать в дальнейшем. Если это системно — таким людям не место в профессии.

А как поступить человеку, увидевшему нарушение этических норм в СМИ? И что может сделать одно издание, пострадавшее от другого?

Есть две структуры. Одна внутри Союза — называется “Большое жюри”. Там один член Союза может пожаловаться на другого, и тогда идёт рассмотрение — это внутрицеховой конфликт. Есть “Общественная коллегия по жалобам на прессу”. Вот ситуация с Познером была рассмотрена там. Хотя здесь работает тот же принцип, что и с кодексом, который носит рекомендательный характер. Если решение такого органа имеет репутационный риск для журналиста (СМИ), он внимает и больше так не делает. Познер — сам член коллегии, он признаёт её юрисдикцию и потому пришёл на заседание. А, например, НТВ и некоторые другие СМИ просто игнорируют жалобы в свой адрес. 

Может, это больше психологических вопрос: как вы думаете, с чем связано то, что некоторые журналисты, вместо создания своего, уникального, берут чужое, плагиатят?

Когда вы долго делаете что-то одинаковое, с одной стороны, писать материалы становится просто, рука уже набита; с другой — есть профессиональное выгорание. Для кого-то плагиат — это облегчение работы. Как врач не может быть не в настроении делать операцию, так и журналист не может выдать новость через неделю. Иногда не пишется, а предоставить готовый продукт вы должны. Многие просто уходят в шаблоны, не замечают, что перестают креативить. А иногда ты, цепляясь за первоисточники, так или иначе, берёшь чужие конструкции. 

Сетевых СМИ появляется всё больше, и конкуренция между ними ожесточается. В борьбе за читателей, они часто теряют качество. Что с этим можно сделать? Как поощрять здоровую конкуренцию, стимулировать журналистику, руководствующуюся правилами этики?

Мне кажется, конкуренция как раз побуждает к тому, чтобы делать качественный контент. Большую роль тут играет разумное потребление со стороны пользователя. Если источник обманывает, манипулирует аудиторией, то вы отписываетесь — голосуете так. Выживать будут СМИ, которые найдут разумный баланс между скоростью и качеством. Сейчас есть тренд, который называется “медленные новости” — они призваны к тому, чтобы максимально взаимодействовать с читателем, удовлетворять его потребности и, при этом, не торопиться, быть качественными. А наша задача — распространять информацию о том, что есть правила поведения в информационном пространстве.